Берег Хаоса - Страница 35

Она не особенно старалась приглушать голос, но мы сделали вид, что не обиделись. В самом деле, никогда не поймем, такими уж уродились. И наша вина может состоять лишь в тщательном исполнении договоренности, заключенной между ллаваном и управительницей Кенесали.

– Сколько всего я Вам должен?

Варита ответила мгновенно, но это и понятно: она же считала «капли» еще пока собирала их по дну чаши.

– Лой и двадцать два сима.

Я отсчитал требуемую сумму и получил мешочек со свежими taites в руки.

– Ладно, парни, заканчивайте, а я пока подышу воздухом. Хорошо?

– Угу, – буркнул Дарис, увлеченный изучением списка заказчиков. – Только далеко не уходи: карты-то у тебя.

– Не уйду, не бойся.

Оставив тойменов заниматься делом, а магичку тяжело вздыхать, я вышел в придомный садик – на лужайку, разбитую в промежутке от ограды до крыльца. Бурые останки цветов, кое-где торчащие из порядком сгнившей травы, красноватый песок дорожки, посеревшие от влаги стены дома. Над головой – темно-серые снежные облака, закрывшие небо плотной пеленой. Картинка умиротворяющая и настраивающая на философствование.

Запускаю руку в мешочек, черпаю горсточку «капель» и раскладываю на ладони. Розовые, светло-желтые, голубые, темно-вишневые. Taites. Струи Потока, скатанные в шарики. Еще теплые, еще совсем живые, они сохранят свою полезность в течение трех с половиной, четырех ювек, а потом тихо угаснут, став самыми обычными бусинами. Вы правы, hevary Варита: те, кто не одарен в полной мере, никогда не поймут, что такое Поток. Да и Вы сами не больно-то представляете, с чем имеете дело всякий раз, как соберетесь извлекать. Я мог бы рассказать, но станете ли Вы слушать? Решите, что сошел с ума и несу чушь, невесть откуда пришедшую в голову. И никогда не поверите. Поэтому промолчу и сам не стану копаться в памяти: глядишь, когда-нибудь вовсе все забуду.

Как забавно устроен мир: то, что с виду кажется чудесным и красивым, описывается донельзя скучными словами, и если ни разу не наблюдал за извлечением собственными глазами, не поверишь в его волшебность. Да, вода используется, как вещество, способное поглощать, усиливать и передавать волю извлекающего. Да, стекло, как плод переплавки песка, несет в себе его кристаллы и служит концентрирующей усилия линзой. Да, Поток, проходящий сквозь воду и сталкивающийся с препятствием в виде мага и его желания, начинает сопротивляться, прорубать себе путь дальше. Да, вырываясь на свободу, в расплату он оставляет свои частички, отсеченные и закольцованные, а потому способные сохранять свое наполнение в течение некоторого времени: говорят, что taites особо умелых магов могут храниться десятилетиями, не утрачивая Силы. Все просто и обыденно, не так ли? Но одно дело читать пособие, и совсем другое – вернувшись в детство, смотреть, как жемчужины пузырьков превращаются в разноцветные бусины. Можно даже прослезиться от восхищения. Но уж ни в коем случае не рыдать, как… Как это делает кто-то справа от меня!

Девочка лет десяти, притулившаяся на скамье под одним из окон. Платье с оборкой по подолу, курточка, отороченная меховыми полосками, шелковые ленты в темно-русых косах – по виду не служанка (тогда ее горе легко объяснялось бы недовольством хозяев). Впрочем, неважно, кто она, плакать нехорошо: от слез глаза краснеют, лицо опухает, а настроение портится. Или наоборот, сначала портится настроение? Да какая разница?

Ставлю сумку на скамью рядом с девочкой, а сам присаживаюсь на корточки.

– Почему Вы плачете, hevary?

Она испуганно отнимает от лица ладошки. Какие большие и яркие глазенки, только посмотрите: летнее небо посреди осени. Но такое печальное.

– Кто Вы? – Любопытство заставило слезы отступить.

– Прохожий. Я заходил в лавку прикупить немного «капель».

– А, к Варите! – Обрадованно кивнула девочка. – Она отдает мне те, которые испортились, а я из них бусики и браслеты всякие делаю. Вот, взгляните: правда, красивые?

Она показала мне ниточку бус, охватывающую запястье. Да, красиво, вот только…

– Лучше было бы нанизывать их в таком порядке: розовый, светло-желтый, темно-красный, черный с золотом, а потом все сначала.

– Почему?

– Потому что тогда круг будет правильным.

– Какой круг?

– Эти «капли» каждая имеет свое название и значение. Розовая, Irh – это утро, начало, зарождение, весна. Светло-желтая, Anuh – это день, рост, развитие, лето. Темно-красная, Nieh – это вечер, обретение, созревание, осень. И наконец, черная с золотыми искрами, Senh – это ночь, накопление, завершение, зима. Теперь понятно, почему они должны следовать именно так, а не иначе?

– Да! Потому что не бывает весна перед зимой, а после – осень.

– Верно. Яблони должны расцвести, покрыться листвой, принести плоды и только потом снова оголить свои ветви, подставляя их снегу.

– Вот Вы понятно объясняете, а папа вечно…

Тут она снова всхлипнула.

– Что с вашим отцом? Вы из-за него плакали?

Девочка молчала, и я пообещал:

– Никому не скажу ни слова. Из-за отца?

– Да.

Ответ прозвучал еле слышно.

– Он чем-то Вас обидел?

– Он…

– Лийса, вот ты где! Слава богам!

Высокий, немолодой уже человек, запыхавшийся от быстрого шага, сжал девочку в объятиях.

– Прости, милая, сам не знаю, как это вышло… Словно в голове помутилось. Я не сержусь на тебя, ни капельки не сержусь! Зачем ты убежала?

– Я знаю, па, – несмело произнесла девочка. – Я хотела подождать, пока тебе станет лучше.

– Все уже прошло, милая. Идем в дом, я велю, чтобы кухарка подогрела тебе молока.

Тут мое присутствие все-таки было замечено.