Берег Хаоса - Страница 83

Как ни странно, любой человек, будь он совершенно безвинен или по самое горло запятнан следами злодеяний, даже попадая в руки дознавателей, начинает дрожать от страха. Что уж говорить о ласковых и чутких пальчиках служек из Плеча надзора! Тут не только дрожь, а целое телотрясение происходит. И самое странное, никак не можешь себе объяснить причину страха. Ведь они, по сути своей, те же самые люди, может быть, твои соседи по улице, в обычное время вы можете очень мило беседовать друг с другом или вовсе подружиться, но стоит вашему собеседнику вытащить из кармана или из-за пазухи цепочку с медальоном, все. Непонятный, но необоримый ужас.

Я-то чего боюсь? Подумаешь, получил письмо от кого-то из эльфов, с кем не бывает? Положим, ни с кем, но это мелочи. Но ведь все можно объяснить! Наверняка, проделки Гебара. Только не знаю, он ли надоумил одного из своих близких соседей сие написать и отправить мне, или они сами с какого-то перепугу (а скорее, с перепоя) решили заняться писаниной. Да и вообще, о чем в нем может идти речь? Жаль, не умею хотя бы бегло читать по-эльфийски. Дома, конечно, имеется перевод и расшифровка рун, так что можно, при очень большом желании, разумеется, прикинуть, какой смысл содержится в письме, но проще обратиться к знатоку. Есть один такой в Нэйвосе, правда, его услуги никогда не были мне по карману, но ради такого случая… А совсем замечательно будет, если управские служки сами его пригласят и оплатят труды. Вот только мне все равно придется присутствовать. И более того: коряво переписывать каждую руну на другую бумажку, потому что эти надменные эльфы…

Нет, не спорю, придумано замечательно. И осуществлено не менее талантливо. А на деле ведь проще простого! Если известно имя и кое-какие подробности о человеке, письмо можно написать таким образом, чтобы прочитать смог только истинный получатель, но больше – никто. Недаром же считается, что имя может многое рассказать о своем владельце, а некоторые полагают, что именно присвоенное нам при рождении сочетание букв и звуков определяет нашу дальнейшую жизнь. Утверждение непроверенное, но что-то в нем есть. Что-то правдивое той самой правдой, которую трудно выразить словами, но которую всегда душа чувствует. Так вот, эльфы, беря за основу имя и прибавляя к нему свое собственное впечатление о получателе, каким-то магическим образом вкладывают это в строки своих рун, в результате чего любой из тех, кто не должен узнать, о чем пишется, увидит только перебегающие с места на места закорючки. И как не пытайся отследить их перемещение, все равно, в нужном порядке они выстроятся и замрут, лишь когда письмо предстанет перед очами получателя. И только перед его очами: остальные все равно увидят бесконечный хаос. Наверное, и на печати…

Да, там, скорее всего, руны тоже скакали с места на место. Недаром же надзорный нарочно спросил о том, мне ли это письмо предназначено. Но каким образом эльфам удалось? Они же ни разу меня не видели, не слышали, не… Читали. Гадский Гебар подсунул им мои переводы? Я его убью, честное слово, убью! Хвастался, небось, нашими совместными трудами перед кем-то, а теперь мне прислали письмо, в котором написано что-то вроде «бросал бы ты это дело парень, пока тебя на смех не подняли». Точно, так и есть. Читать уже не хочется. Корпеть над переводами – тем более. А стыда-то сколько будет, когда местные служки узнают, о чем говорится в письме…

Кстати, почему меня никто не допрашивает? Оставили одного в комнате… Ну, не в комнате, а в камере, но по отсутствию в ней какой бы то ни было мебели – ни лавки, ни лежанки – можно сделать вывод: долго я здесь находиться не буду. Правда, верхнюю одежду забрали. Хорошо хоть, сапоги оставили: через щели в дощатом полу тянет сыростью. Можно сесть, но не хочется. Да и плохо видно, что творится на самом полу, потому что сквозь решетку продолговатого отверстия в стене над дверью проходит факельного света ровно столько, чтобы моя фигура (если, конечно, не прилягу прямо у порога) была ясно различима глядящему в дверное окошечко.

Впрочем, задержка мне только на руку: если Ливин сумела внятно рассказать о произошедшем в Письмоводческой управе, можно надеяться, что Кайрен уладит недоразумение, я ведь ему уже объяснял касательно своих занятий в свободное время. Хотя, даже если не сумела, попробую сам убедить надзорного. В конце концов, ничего противозаконного в том, чтобы получать письма от эльфов, нет. Выглядит подозрительно, согласен. Особенно в свете постоянных размолвок с этими непонятными обычному человеку существами. Правда, до войны не доходит (и вряд ли дойдет), но чем аглис не шутит… Стойте-ка! Все эти выводы хороши, просто замечательны, но я упускаю главное. Причину.

Письмоводители по собственной воле и стремлению не сообщают в «покойную управу» о том, кто кому пишет и от кого получает послания. Более того, чтобы получить право на ознакомление с чужой перепиской, нужно предъявить и доказать серьезные на то основания, вроде угрозы государственной безопасности или чьей-то жизни. Или нужно знать, что в ворохе писем скрывается нечто, возможное к представлению злоумышлением. Что же получается? Надзорный знал об эльфийском письме еще до того, как я пришел в управу. Собственно, поэтому он там и находился. Ждал меня. Значит, ему было сообщено заранее. Кем? Кантой? Краснолицая, конечно, меня недолюбливает, но не настолько же, чтобы сдать в «покойную управу». Или настолько? Нет, верится с трудом. К тому же она, как сейчас понимаю, выглядела донельзя испуганной, а не торжествующей. Тогда… Кто-то интересовался моей перепиской. Зачем? В ней нет ничего ценного. И никогда не было. И преступного тоже ничего нет. Да, это клятое письмо доставило волнений, но все непременно разрешится! Если…