Берег Хаоса - Страница 101

101

– Вы желали рассмешить меня своими действиями? – Раздается за моей спиной бесстрастный голос. – Возьму на себя труд сообщить: у Вас ничего не получилось. Попробуете еще раз?

Если повелительница предлагает, это означает, что она настроена на разговор. Грех не воспользоваться таким шансом.

Поворачиваюсь, бухаясь на колени. Вот стерва, могла бы выбрать для кабинета ковер и помягче, а не эту тростниковую циновку!

Проглатываю стон, прижимаю ладони к полу, выгибая спину. Сия поза должна изображать поклон, но со стороны, как могу догадаться, выглядит не слишком почтительно и не особо изящно.

Сэйдисс придерживается примерно такого же мнения:

– Ваши действия в течение последней минуты меня пугают. Вы окончательно повредились рассудком?

– Я всего лишь приветствую свою повелительницу так, как это должно делать.

– Что-что Вы там бормочете? Приветствуете каждую половицу?

Стараясь сохранить на лице безмятежное спокойствие, разбавленное благоговейным страхом, поднимаю голову.

Заклинательница сидит за столом, методично постукивая зажатым в пальцах правой руки пером по медному уголку книги приходов и расходов. Золотистые волосы собраны в строгий пучок, на безупречно прямой нос водружены увеличительные стекла в тонкой оправе: как ни крути, а моей первой матушке уже перевалило на седьмой десяток, и если есть возможность не тратить данные от природы силы, Сэйдисс не преминет ею воспользоваться.

– Вы желали меня видеть, повелительница?

– Глупый вопрос. Или Вы добирались до поместья пешком от самого Нэйвоса?

Действительно, вопрос глупый. Но я и не претендую на звание первого мудреца в округе.

– Чему обязан?

– Обязательно должна быть причина? – Щурятся лазурные глаза.

– Вы ничего не делаете без веской причины, повелительница. Думаю, и этот раз не исключение.

Она откидывается на спинку кресла, кладя перо между страниц книги.

– Вы научились думать? Похвально.

– Я стараюсь, повелительница. Изо всех своих немощных сил.

– Занятное сочетание слов. Немощные силы… Но этого мало, чтобы заслужить прощение.

– Я в чем-то провинился перед вами?

– Как всегда.

Сэйдисс не меняет положение ни единой черты на точеном, как мраморная маска, лице, потому нет никакой возможности угадать, шутка ли была только что произнесена или самая настоящая угроза. Если хотите протянуть на этом свете подольше, из двух зол непременно надлежит выбирать худшее: эту истину знает каждый. И как поступить мне? Отшутиться или чистосердечно принять все предложенные грехи? Тем более, причина обвинения известна. Правда, повелительница берет на себя труд еще раз поведать о ней:

– Вместо того чтобы проследовать в мой кабинет сразу по приезде, Вы снова посещали ЕГО. Вы поступаете так, чтобы причинять мне боль?

– Я не могу допустить и подобной мысли, не то, что воплотить ее в действия, повелительница. Если Вы считаете иначе, я приму любое наказание, которое Вы сочтете необходимым назначить.

– Наказание? – Она поднимает взгляд к потолку. Красивый, кстати, потолок: выложенный резными плитами из янтарного дуба, чья древесина при малейшем попадании на нее света начинает сиять, словно освещаемая изнутри. – Вы сказали так много, но не произнесли главного слова.

– Какого же?

– Что заслуживаете быть наказанным.

Это ее любимая игра – выводить людей из равновесия. В моем случае нет ничего легче и быстрее, чем напомнить о прошлом: еще полгода назад, услышав в свой адрес подобную фразу, я бы взвился на дыбы (насколько это возможно, разумеется) и начал бы с жаром отстаивать свое мнение. О палачах и жертвах. При этом сама Сэйдисс (кто бы сомневался?) полагает себя судией.

Вообще, Заклинатели славятся искусством разговорить собеседника на нужную тему, и для этого им вовсе не обязательно вмешиваться в тонкие связи между душой и телом. Что может заставить откровенничать успешнее, чем боль и страх? Разумеется, восторженное внимание, либо откровенное подкалывание, и не нужно быть магом, чтобы творить означенные чудеса. Будьте слушателем – терпеливым, искренне заинтересованным, в меру участливым, в меру поддакивающим, изливайте на собеседника свой восторг, и он, зачарованный вашим поведением, изложит целую кучу сведений, в которой вам еще придется долго и нудно копаться, дабы извлечь действительно необходимые. Не слишком привлекательный вариант? Тогда воспользуйтесь другим: отпускайте остроты, находите в каждой фразе собеседника повод для сомнения или язвительной шутки, только не перегибайте с насмешками. Вызывайте на спор, начиная с сущего пустяка, и наносите последний удар именно в тот момент, когда оппонент считает себя победившим: в эти минуты он беззащитен и открыт, как никогда. Просто? Конечно. Но если обычному человеку требуются годы напряженных тренировок, чтобы научиться вести беседу, то Заклинателям проще: они чувствуют дыхание Хаоса, то есть не что иное, как лазейку для проникновения в помыслы и стремления. Поэтому самым верным способом защиты от описанного нападения будет… самый очевидный.

– Я принял свое главное наказание, повелительница. Независимо от того, заслуживал его или нет. Вы хотите подписать для меня еще один приговор? Не многовато ли?

– Намекаете, что не мне являться судьей?

– А Вы хотите занимать именно это место?

– Вы предназначаете для меня другое? Какое же именно? Палача?

Вот-вот, что я говорил о последнем ударе? На такой вопрос нечем ответить. Сказать «палач», значит расписаться в собственной злобности и мстительности, до сих пор не потухшей. Конечно, я не забыл. И не забуду. Но вместо того, чтобы строить в мыслях планы жесточайшего отмщения, лучше употребить эту искру для иных целей: попросту разжечь огонь в камине, спасаясь от зимней стужи.

101