Берег Хаоса - Страница 60


К оглавлению

60

– И все? – Разочарованно протянул я.

– Этого мало? Слушай, хоть ты настроение не порти!

– Уговорил. Кроткая и прекрасная… Полагаю, здравствующий император тоже человек неописуемой красоты и благостной души. Да, вас стоит пожалеть!

– Мы и сами себя уже пожалели. Не один раз.

– Но это же глупо: устраивать поиски, не сообщая, что именно следует найти!

– Глупо, – согласился Кайрен. – Только мы люди подневольные: как прикажут, так и будем действовать. Слушай…

В голосе моего жильца появилось нездоровое оживление, заставившее меня содрогнуться:

– В чем дело?

– А может, ты соорудишь что-нибудь эдакое… заклинательное?

– С какой целью?

– Для поисков.

Заглянув в горящие азартом карие глаза, я понял, чем вызвано невинное с виду предложение, и не преминул рассеять заблуждение:

– Да будет Вам известно, heve Кайрен, что искать человека – не то же самое, что следить за течением Потока, потому что человек есть контур замкнутый, и его местоположение можно определить только по изменению свойств окружающего пространства.

– И что?

– Если не знаешь, как именно они должны измениться, нет смысла искать. Понятно?

Он честно признался:

– Не совсем.

– Хорошо, поясню. Волнорез оповещает о своем существовании разделением волны надвое, запруда – возникновением озерца. А как в Потоке проявит себя принцесса? Ты – знаешь?

– Нет, конечно.

– И я не знаю. Поэтому не могу сплести ничего полезного.

Кайрен вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:

– Вспомнил! Так вот почему нам велели пока что не рыпаться и ждать, когда из столицы приедет обученный магик… Он-то, наверняка, знает, по каким признакам искать принцессу!

– Искать… кого? – Спросила из коридора Сари.

– Да так, ерунда: обычные дела, – поспешил отговориться дознаватель.

Правильно, нечего забивать большой политикой голову ребенку, особенно такому бледному от пережитых волнений, с припухшим после сна лицом. Но ребенок оказался иного мнения:

– Вы говорили о принцессе, я слышала. И что с ней?

– Сбежала из дома, совсем как Вы, hevary.

Она скривилась, как от боли.

– Ее ищут?

– Разумеется. И скоро найдут, – добавил Кайрен.

– Ну и пусть найдут… Я напишу письмо, – хмуро сказала мне девчонка. – Отправишь?

– Обязательно. Хоть прямо сейчас.

– Сейчас не надо. Сейчас я хочу что-нибудь съесть… Приготовишь?

На стол рядом с моей ладонью легли пять симов.

Я посмотрел на монеты, потом на Сари, внимательно изучил выражение ее лица, виноватое и растерянное.

– Знаете, hevary, я мог бы с полным правом оскорбиться.

– Почему?

– Потому что вчера, по меньшей мере, пять свидетелей слышали, как я, по собственной воле, без малейшего принуждения, назвал Вас гостьей мэнора. А гости не платят за услуги хозяина.

Она выслушала меня с серьезной миной и удовлетворенно кивнула:

– Значит, покормишь?

– Покормлю. Вы пока умойтесь и оденьтесь потеплее: нечего в одной рубашке ходить по нетопленому дому.

– Хорошо.

Девчонка собралась было шагнуть в коридор, но застыла на пороге кухни, а потом, осененная внезапной догадкой, радостно заявила:

– Но гости и за постой не платят… Тогда возвращай мне мои два лоя!

– Э, нет! – Торжествующе улыбнулся я. – Оплаченные сделки расторжению не подлежат!

***

– Вот. Я написала.

Сари протянула мне скрученное свитком запечатанное письмо.

Я вытер о мягкую тряпочку испачканный цветной тушью кончик пера и отложил инструмент своей любимой работы в сторону.

– Хорошо. Мне все равно нужно сегодня к письмоводителям, вот и отправлю.

– Ты что, каждый день туда ходишь?

– Не каждый. Но сейчас жду прибытие одного письма… Оно очень важно для меня.

Девчонка кивнула, принимая понимающе-взрослый вид:

– Письмо от любимой женщины?

От любимой ли? Невольно задумываюсь над невинным вопросом.

Сколько ей исполнилось лет? Если правильно помню, чуть больше сорока. Сорок один год пребывания на этом свете, три ребенка, зачатые и рожденные в супружестве, похороненный муж. Я узнал о ее существовании четырнадцать лет назад, на рассвете студеного дня зимы, когда вьюга перестала выть за стенами приземистого бревенчатого дома. А полюбил гораздо позже, когда понял, что ничего иного мне не остается…

– От матери.

Зеленые глаза удивленно расширяются:

– У тебя есть мама?

– Вообще-то, мама имеется у каждого из нас. Хотя бы в момент нашего рождения. Почему Вас так удивили мои слова?

Сари смущенно улыбается, чтобы скрыть неловкость.

– Ты… ты живешь один в большом доме, вот я и подумала, что у тебя никого нет. Ведь если бы были, почему вам не жить всем вместе?

– Ага, одной большой шумной семьей… Мама служит в северном имении повелительницы, это довольно далеко отсюда, поэтому мы видимся только два раза в год: летом я уезжаю из Нэйвоса, а на Зимник жду родню к себе.

– Родню?

Кажется, девчонка удивилась еще больше.

– Ну да, родню. У меня есть еще два младших брата, но я, при всей моей любви к родственникам, предпочитаю, чтобы они трепали нервы кому угодно, но не мне.

– Почему?

– Что «почему»?

Сари уселась на подлокотник библиотечного кресла и задумчиво наморщила лоб.

– У тебя есть и мама, и братья, и ты их любишь… Если бы у меня так было, я бы все время хотела быть рядом.

Рядом… Она не понимает, о чем говорит! Несносные создания двенадцати и пятнадцати лет, постоянно устраивающие игры в войну (мое участие в них не требуется, но под обстрел почему-то всегда попадаю именно я, а не кто-то другой), вкупе с матушкой, чья забота о моем здоровье и личной жизни порой переходит все границы – все это способно свести с ума и более терпеливого человека. Как мне удается выдерживать Летник в родительском доме? Сам себе удивляюсь. Зимник проходит более мирно: дом, все же, мой и правила устанавливаю я. Но все равно, мальчишки будут бегать по этажам, снимать со стен старинные клинки, таскать варенье из кладовой… Вот я в их возрасте был ребенком – мечтой всех родителей: спокойный, тянущийся к знаниям, а не к шалостям, серьезный и ответственный. Только родители этого никогда не замечали. Не хотели замечать. Наверное. Может быть.

60